Вчера выезжал задним ходом, обернулся через плечо, неожиданно увидел человека — и по тормозам, а человеком оказался всего лишь пассажир, мирно сидевший на заднем сиденье. * * * Легкий запах хороших духов хотелось бы задержать в салоне подольше. Дарю идею производителям автомобильных ароматизаторов. Годится только для закоренелых холостяков, разумеется; прочим опасно для жизни.
Многие абитуриенты не любят носить с собой ручки и потому, когда их просят что-то дописать в заявлении или анкете, просят ручки у сотрудников приемной комиссии. С этой целью я вооружаюсь сразу двумя ручками: вторая — запасная, чтобы я мог продолжать работать, если вдруг какой-нибудь активный поступающий утащит первую ручку. Но в запасной ручке есть свой минус: она кокетливо выглядывает из кармана рубашки, и абитуриенты настойчиво пытаются забрать с собой основную ручку, мотивируя это тем, что «это же моя ручка, а ваша вон — у вас в кармане».
А по поводу того, что я вечно хожу с двумя ручками, вышел такой диалог: — Ты же видишь, я работаю не покладая рук! — Ты работаешь не покладая ручек.
Нередко слышу рекламу по радио: «Еще мудрая служанка Цезаря говорила, что мужчина блещет либо умом, либо прической. Законы природы легко исправить — с Real Trans Hair». То есть раз уж вы беспросветно тупы, и блистать умом вам не светит, то добро пожаловать в нашу клинику: приведите в порядок хотя бы волосы.
Только со временем приходит понимание того, что источник света — не окно, а солнце. И со временем же человек осознает, что для того, чтобы пропитаться светом, совершенно не обязательно тянуться к его источнику со стремянки. И что вообще пропитываться нужно изнутри.
— Сынок, ты почему же не сказал людям про одиннадцатую заповедь: не завтракай за компьютером, если спешишь на работу? — Да я, папенька, в тот день не успел. Опоздал... гм-гм... почему-то.
Лето со скучающим видом смотрело в стену. На стене висели календарь и термометр. Оба демонстрировали окружающему миру число 24. За окном стояла по-настоящему летняя погода: солнце, жарко, дождей не обещали всю неделю. Лето взяло себя в руки, встряхнулось, выглянуло из окна и хотело было запустить солнечным зайчиком в проходившую мимо легко раздетую девушку, но тут зазвонил телефон. — Алло. — Она! Она не обращает на меня внимания! Что мне делать? Я повешусь! — завопила трубка прямо-таки человеческим голосом. — Кто — она? — лето старалось сохранять спокойствие, а кроме того, ему было отчаянно лень волноваться. — Она! Ксюша из десятого «А»! Вот пять минут назад... — Вы хоть знаете, куда звоните? Трубка задумчиво помолчала и потом выдала: — Я звоню в службу доверия. — Вы ошиблись номером. — Что? Черт! Какой же я неудачник! Я повешусь! — и трубка на том конце провода повесилась. Лето задумчиво посмотрело на телефон и нажало пару кнопок. — Весна? Привет. — Лето, здравствуй! — в трубке что-то шумело, шелестело, и слышались голоса. — Весна, я, собственно, по делу... Слушай, что у тебя там так шумит? — Так я же в отпуске, — радостно пояснил голос в трубке, — погода отличная, море, солнце... Сейчас же лето, какой дурак будет сидеть в городе и рабо... — голос осекся. — Ой. Прости... Так что там у тебя? Лето вздохнуло. — Весна. Ты вот уехала в отпуск, а гормоны свои забрать забыла. — Да? И правда забыла... Вот досада. Но я теперь только к осени приеду — раньше никак. А что, от моих гормонов плохо кому-то? Они же вроде безвре... эээ... гм... — трубка помолчала. — В общем, ты там держись, а я побежала купаться. Лето бросило сердитый взгляд на стену. Термометр струсил и показал на градус больше. Телефон снова зазвонил. — Алло. — Он сегодня пошел гулять с этой дурой из девятого «В»! Я не хочу больше жить! Что мне делать? — разрыдалась трубка. — Пока ничего... Ждите осени, — рассеянно произнесло лето и добавило: — Мне только что стало известно, что осенью вернется весна.
Люди сегодня на удивление доброжелательные и улыбчивые.
Я вот думаю: может, у нас народ такой злой был, потому что у него, как у Печкина — велосипеда не было? А будет сборная выигрывать в футбол — глядишь, и народ добрый будет.
Дверь в кабинет вопреки обыкновению оказалась не заперта. Весна аж подпрыгнула: — Неужели лето?! Лето приехало! Однако за столом сидел щуплый черноволосый субъект. Весна опешила. — А где лето? Щуплое существо зашевелилось. — Я есть летоо, — субъект говорил со странным акцентом. — Летоо прислать меня. Я зааместитеель. Оопыт работа есть. Оопыт боольшой есть. В душе весны зашевелилось какое-то нехорошее предчувствие. — Заместитель, — тихо сказала она, — а ты где работал раньше? В каком климатическом поясе? — Я работать многоо. Я работать Оймяакон, но летоо даать мне инструкциий. Я все по инструкциий. — По инструкции? — начала злиться весна. — Ну ладно, заместитель, а где тогда летняя жара? Где солнце, пыль, бабочки, одуванчики? Почему вторую неделю идет дождь и холодно? — По инструкциий, — радостно закивал черноволосый. — Инструкциий вот, — и подал весне истрепанную тетрадку. На обложке угадывалась выгоревшая надпись: «Список дел на лето». Весна открыла тетрадь. — «...густа дожди», — прочитала она, с трудом разбирая почерк. — Гууста дожди, — подтвердил черноволосый, — я умееть дожди. — Да не густо, а августа! С августа дожди! — воскликнула весна. — Страницы у тебя тут вырваны, горе-заместитель! — весна в отчаянии швырнула тетрадку на стол. — Нет, все, я так не могу. Лето где-то шляется, присылает вместо себя невесть кого, дает инструкции, в которых только про дожди и написано... Нет, все, с меня довольно. Я умываю руки! И весна действительно вышла в ванную умывать руки, а черноволосый взял карандаш и принялся читать оборванную страницу. Из ванной послышался звук включаемого душа, и через мгновение раздался вопль весны. — Оотключить горячуую вооду, — по слогам прочитал заместитель и невозмутимо поставил галочку.
Наверное, в жизни каждого @дневниковца наступает период, когда нужно сделать пустую запись.
Пустые записи, кстати, возникают не на пустом месте. Пустая запись — это призрак очень содержательной записи, из которой вынуто ее содержимое. Лиши содержимого какую-нибудь захудалую заметку — она и записью-то быть перестанет, а тут дело другое: дух записи был настолько могуч, что остался существовать. Пусть и без тела.
Между прочим, души слов, прилипших к нёбу, да так и не сказанных, поднимаются вверх и прилипают к небу. Там же обитают и души ненаписанных записей. Оттого и в небо можно смотреть бесконечно, до темных точек перед глазами, и искать тех, что когда-то были твоими.